Говорят, что среди современных мастеров авторского кино только Педро Альмодовар умудряется угодить и нашим, и вашим. С беспечностью гения он снимает латиноамериканские страсти и в итоге получает прекрасные образцы высокого стиля, в которых можно увидеть отражение современной массовой и элитарной культуры.
В одном из своих интервью Педро Альмодовар обозначил круг художников, режиссеров, музыкантов, которые оказали на него непосредственно влияние: это «опыты Уорхолла, Бунюэль мексиканского периода, Хичкок и Билли Уайлдер».
Мовида – Супер-8
Мовида, или Новое испанское кино, было ответом молодого искусства режиму Франко. Что-то подобное было в момент хрущевской оттепели в СССР, когда вдруг в жизнь из ничего мощной струей ворвалось искусство шестидесятников. Панк-глэм-рок, арт-хауз, эксперименты с комиксами, мультфильмами, короткометражками, атмосфера лихорадочная и карнавальная. В нее отлично вписался дуэт братьев Альмодовар: Педро и Агустино.
Педро, следом за Морриси, Иоко Оно и Уорхоллом, снимал на пленку «Супер-8» короткометражные фильмы (5 – 30 минут) с эпатирующим названием и не менее эпатирующим сюжетом: «Две шлюхи, или Любовная история, закончившаяся свадьбой», «Секс туда-сюда», «Трахни же меня, Тим». Они представляли собой едкую смесь пародии на короля фильмов-фламенко Карлоса Сауры и других «придворных режиссеров», сатиру на политический режим с шокирующим «раздеванием», сексом и разговорами о нем.
Испанский Уорхолл
Прорывом на «большой экран» была постановка полнометражного фильма «Пепи, Люси, Бом и другие девчонки» (1980). Эмоции, краски и – такое впечатление, что ароматы – буквально выплескивалось в зрительные залы.
Этой картиной Альмодовар поставил жирную точку на ранних опытах «бессюжетного концептуального кино», сделав упор на повествовательное, сюжетное, «смешное и непристойное», в равной степени притягательное для массового и элитарного зрителя. И не прогадал. По личному признанию Альмодовара, фильм должен был стать панковским комиксом, грубым, вульгарным и провокационным произведением поп-арта. Что, впрочем, не помешало ему одновременно быть колыбелью женских образов, которые позже стали ключевыми в фильмах режиссера. В съемках Альмодовару помогала театральная труппа «Лос Голиардос». С тех пор режиссер обзавелся привычкой работать с постоянным актерским составом. Это относится в первую очередь к актрисам. В фильме «Пепи, Люси, Бом…» снялась Кармен Маура, его первая муза.
Вторым (и последним) чистым экспериментом в духе уорхолловского поп-арта (легковесной и сюрреалистичной пародии) и комедии-бурлеска стал фильм «Лабиринт страстей» (1982). В нем дебютировали Антонио Бандерас и Иманол Ариас. А вдохновили Альмодовара на написание истории женские журналы, желтая пресса и китчевые псевдоисторические картины в стиле «Императрицы Сиси» (с Роми Шнайдер).
По меткому замечанию критиков, точно также мог бы называться и любой другой фильм режиссера. Однако есть то, что отличает «Лабиринт страстей» от остальных: несдерживаемое ничем фантазерство и абсурд. Взять хотя бы тот эпизод, в котором Сальвадор Дали встречается с Папой в Мадриде, и эта встреча — начало романа героев. Из финальной версии фильма сцену вырезали, что, очевидно, послужило своеобразным толчком к созданию нового сценария, посвященного «религиозной теме».
Перемешать, добавить смех и слезы по вкусу
Отточив мастерство сценариста и режиссера на пародиях и комиксах, Педро Альмодовар двинулся дальше и впервые выбрал для пристального изучения (как и любимые его неореалисты) сложную этическую и социальную тему: тему религии (веры) и тему взаимоотношений в принципе, и отношений родителей и детей в частности. Получились две трагикомедии, два сентиментальных фарса: «Нескромное обаяние порока» (1983) и «За что мне это?» (1984).
Первая мелодрама родилась из проекта Альмодовара и Луиса Кальво, продюсера обеих картин. Забегая вперед, скажем, что история сотрудничества режиссера и продюсера легла в основу сюжета «Разомкнутые объятья» (2009): Кальво попросил Альмодовара снять свою жену, непрофессиональную актрису, в главной роли нового фильма.
Собственно, именно потому, что фильм «Нескромное обаяние порока» был заказным, у Альмодовара родилась идея сделать главный женский образ похожим на героиню Марлен Дитрих в «Белокурой Венере». Иоланта оказывается певицей и актрисой (наркоманкой, пьяницей, лгуньей и выдумщицей), скрывающейся в монастыре от преследований полиции. В нее влюбляется монахиня, глазами которой, несмотря на недостатки, Иоланта показана в фильме. Альмодовар играет символами, заменяя Деву Марию – Иолантой и впервые в своих фильмах превращая понятие «христианской» любви в любовь как таковую, поскольку «природа их одинакова».
С «Нескромным обаянием порока» в творчество Альмодовара вошла религия с ее символами и их оригинальным авторским осмыслением. И один из любимых приемов Альмодовара, который он открыл на съемках «Нескромного обаяния порока», — крупный план. Дело в том, что свои ранние фильмы Педро (за неимением средств) вынужден был снимать на старые 16-мм камеры, которые в техническом плане многого не позволяли. Работа на средства Кальво открыла множество технических решений, которыми с радостью и воспользовался режиссер.
В отличие от «заказной» ленты, фильм «За что мне это?» был назван критиками маленьким шедевром. Будучи одновременно черной комедией и своеобразной неореалистической драмой, картина стала совершенно новым опытом социального кинематографа: Альмодовар взял мелодраму, изъял все искусственное, «и большую часть элементов мелодрамы заменил черным юмором». Это стало возможным благодаря Кармен Мауре, которая во всеобщем карнавале смогла отстраниться, остаться за пределами комедии.
Она, как Анна Маньяни и Софи Лорен, исполнила роль матери семейства, одиночество и обреченность которой нарастают пропорционально смешным и нелепым ситуациям, в которые она попадает. Единственное, что способно вытащить ее из оцепенения (фильм снят в нарочито серых, тусклых тонах) — это ежедневные хлопоты, оформленные Альмодоваром с помощью… рекламы. Больше режиссер нигде не использовал визуальные средства рекламы для создания образа персонажа. И больше Альмодовар не позволил воспоминаниям и картинам из собственного детства (нищета, образ матери, старые дома, где обитают герои, ежедневная рутина) стать сюжетом отдельного фильма.
Без Хичкока не обошлось
Конечно, отсылки к мастеру психологического триллера были уже в «Лабиринте страстей»: забавная фигура психоаналитика, герои, постоянно обращающиеся к своим «детским травмам» в основательно продуманных «планах из прошлого» а ля Хичкок, даже музыка к фильму, очень похожая на то, что делал специально для Альфреда Хичкока композитор Бернард Херрманн.
В фильме «Матадор» (1986) от Хичкока остается звенящая атмосфера неопределенности и тревоги, герои и тема: Альмодовар исследует пределы человеческой психики, феномен смерти и желания. Коррида становится символом взаимоотношений двух убийц. Объясняя, почему смерть является едва ли не главным персонажем, в одном из комментариев к фильму режиссер отметил, что хотел постичь смерть через сексуальное удовольствие, но «пришел только к теореме».
Несмотря на то, что фильмы Альмодовара до этих пор отличались жизненностью и реальностью, «Матадор» его самый абстрактный фильм, фильм-идея. И несмотря на то, что все его героини являются воплощением пластичности и женственности, именно здесь стерто различие между полами. Так, во многом бессознательно, Альмодовар подготовил почву для появления следующих героев, из-за которых ему придется выйти из союза кинематографистов Испании и основать собственную киноакадемию («Эль Десео»).
Мужчины на грани нервного срыва
Сценарий нового фильма Педро Альмодовара «Закон желания» (1987) был написан в параллель к «Матадору». И хотя в Испании как таковой официальной цензуры нет, цензура «нравственная» сделала так, что «Закон желания» стал первым фильмом режиссера, который был нарочно не замечен, вычеркнут из всех листов на получение дотаций министерства культуры и не взял на родине ни одной премии. Этого оказалось более чем достаточно, чтобы Педро с братом Агустино создали собственный продюсерский центр – студию «Эль Десео» (Желание), явно перекликающуюся с названием картины.
«Закон желания» представляет собой множество линий: это и любовный треугольник, одной из вершин которой является режиссер; и история двух братьев (или брата и сестры), влюбляющихся в одних и тех же людей. Это и история двух желаний: одного мимолетного, легкого, второго – мучительного, нереализованного. Брат-режиссер стал alter ego Альмодовара: на глазах у зрителя он «создает» фильм «Закон желания». И творцом собственной истории, в которой перемешалось множество жанров – и криминального детектива, и мелодрамы, и трагедии… Не обошлось и без фарса: в неожиданном амплуа предстала Кармен Маура. Она «сыграла того, кто играет женщин», второстепенного персонажа, актрису-трансвестита, объект настоящего желания и поисков. За эту роль Мауру окрестили «гей-иконой» Испании.
По словам режиссера, «Закон желания» стал поворотным фильмом в его карьере: с него начался период зрелого творчества, в котором Альмодовар переосмысляет многие темы, сюжеты, мотивы, а главное, в котором режиссер находит верное сочетание трагического и комического, пафосного и фарсового. Именно здесь насыщенные краски, визуальные раздражители впервые проявили себя во всей полноте. Потом это станет визитной карточкой Альмодовара.
Кстати, работа с цветом, тема желания, удовольствия, любви-страсти, семьи и отношений матери (отца) и ребенка; прием «фильм в фильме», оформившиеся в отдельный пласт киноцитаты Альмодовара — все это пройдет через фильмы 1990-х, в которых сыграли его любимые актеры: Кармен Маура, Мариса Передес, Виктория Абриль, Бланко Портильо, Антонио Бандерас, Хавьер Бардем, Росси ди Пальма и Пенелопа Крус: «Свяжи меня» (1990), «Высокие каблуки» (1991), «Кика» (1993), «Цветок моей тайны» (1995), «Живая плоть» (1997). Студия «Эль Десео» открывала новые таланты, многие актеры вырастали в фильмах Альмодовара, раскрывались и крепли для желанного Голливуда. Но это все будет потом. А сначала «Эль Десео» нужно было мировое признание.
Оно пришло в образе истеричных и очень сильных женщин, или, как их еще называют, Almodovar’s Girls.
В джазе только девушки
Хоть следующий фильм Альмодовара не получил Оскара в номинации «лучший фильм на иностранном языке», Билли Уайлдер был бы доволен. Речь идет о седьмом по счету и одном из первых по значению для мирового кинематографа фильме «Женщины на грани нервного срыва» (1988). Именно с ним Альмодовар из европейского режиссера, снимавшего экзальтированное местечковое кино, превратился в мировую звезду. В этом ему помогли три музы и звезды: Маура, Серрано и Барранко.
Сюжет латиноамериканской мыльной оперы трансформируется на глазах в яркую комедию, главные героини — выросшие Люси, Пепи, Бом. «Женщины…» — это три стадии неудовлетворенной женской страсти, которые опять занимают Альмодовара.
В этом фильме используются все любимые приемы режиссера в удвоенном размере, и одновременно вскрывается природа его кинематографического языка, имя которому — постмодернизм. Альмодовар попал в художественный мейнстрим со своими киноцитатами и пародиями, любовью к перевоплощению, отсутствием каких-либо норм.
Постмодернизм, или держи вора!
«Когда я ввожу часть кино, это не дань уважения, а кража», — признался в одном из интервью режиссер. С этим невозможно не согласиться. Хотя его склонность к киноцитатам, постоянным отсылкам к огромному культурному пласту (например, Жене и Кокто или уже названные Уайлдер, Уорхолл, Бунюэль, Пикассо и др.) можно объяснить и специфической авторской восприимчивостью к новым визуальным образам и романтическим идеям.
Альмодовар будто переписывает историю кинематографа: введенные в ткань сюжетов киноцитаты меняют свой смысл. Почувствовав это и боясь «опоздать», Американская Киноакадемия не преминула отметить Оскаром один из самых сложных с точки зрения того материала, с которым он работает, фильм «Все о моей матери» (1999). Только на уровне «видимых» цитат можно опознать фильм «Все о Еве» (откуда берется название «Все о моей матери»), «Трамвай «Желание»» и многое другое.
Фильм, посвященный «…всем актрисам, которые играют; всем женщинам, которые играют; всем мужчинам, которые играют и превращаются в женщин; всем тем, кто хочет стать матерью и моей матери», окунает зрителя в мир «наизнанку», разрушает многие социальные и психологические стереотипы, в том числе понятие «родительской любви» (Альмодовар снова делает ее предметом своих штудий, как в «Высоких каблуках» или в «Возвращении»).
В посвящении «моей матери» Альмодовар будто бы предугадал события осени 1999 года: смерть матери, которая чуть не уничтожила создателя самых ярких и оригинальных комедий…
Когда ты умрешь, я не буду валять дурака
… однако все-таки свалял, устроив настоящую битву со стереотипами, которые сам же и придумал.
Два фильма, связанные идеей «тайны» и «смерти» (а как иначе, если нужно было изжить в себе страх перед смертью, которая ворвалась нежданно-негаданно в жизнь Альмодовара?), это оскароносная картина «Поговори с ней» (2002) и «Дурное воспитание» (2004).
Несмотря на разницу в сюжете, эти фильмы роднит настроение; размышления о судьбе художника; о силе сказанного слова… В них переворачивается с ног на голову понятие любви: она «пахнет» смертью. В них явлено полное отсутствие того визуального ряда, к которому привыкли зрители: ни тебе поп-арта, ни девиц из модных журналов… В них, наконец, сюжет развивается в несколько линий, параллельно, в прямом и обратном порядке — словом, так, как обычно развивается только на страницах романа.
После неоднозначного героя-аутиста Бениньо в «Поговори с ней» критиков более всего уязвило «Дурное воспитание» режиссера. И хотя фильм был удостоен чести открыть Каннский фестиваль, на родине он был принят показательно равнодушно. Публике не понравился один из главных героев — наследник талантливого мистера Рипли – Алена Делона, талантливого красавца-убийцы, и «эпатажно» поданная тема религиозного воспитания.
Альмодовару ничего не оставалось, как выйти из союза кинематографистов… Вернуться к краскам, любимым женщинам, трагикомичным сюжетам и создать еще два шедевра.
Фильм о фильме
В 2006 году, если говорить о жизни Альмодовара, в ней произошли большие изменения. Он наконец-то посетил Ла-Манчу, где родился. В сценарии нового фильма — «Возвращение» (2006) место действия из любимого Мадрида перенесено в маленький городок, хорошо знакомый режиссеру с детства.
Если говорить о работе, спустя годы Альмодовар собрал звездный состав Almodovar’s Girls: Маура, Портильо, Крус… «Девушки» блестяще сыграли в мысленном продолжении двух предыдущих картин — «За что мне это?» и «Женщины на гране нервного срыва».
В целом, и «Возвращение», и следующий (последний на сегодня) фильм Альмодовара «Разомкнутые объятья» (2009) — энциклопедия его творчества и жизни. И хотя режиссер как-то утверждал, что ни за что и никогда не создаст мистического триллера, сиквела, биографического фильма и подростковой комедии, и та, и другая лента полны штампов и приемов, взятых из этих жанров. А главное, каждым кадром отсылают нас к огромному 20-летнему опыту Альмодовара, который продолжает снимать и находить новые истории для своих сценариев.
Как сказал один из критиков: «Бедный Педро Альмодовар! Он настолько хорош, что зрители ждут от него шедевра каждый раз, когда он что-нибудь снимает! И у него это отлично получается».
